Журналист не должен помогать людям

Расскажу не мало историй из своей практики, и вы поймете, что писатель ни в коем случае не обязан пособлять людям.

Однажды я познакомился с крепким мужиком из деревни Вурумсют в Чувашии. благополучный фермер в 2001 году сам по себе по себе был редким явлением, а тогда опять красивая подробность – чувашский невежа строит себе хата в виде подводной лодки «Курск». В память о погибших моряках и на правах человека, что самолично когда-то проходил воинскую службу подводником.

Дом отличался от прочих тем, что около него были круглые окна-иллюминаторы, роза ветров на шпиле, около здания был вырыт крупный ров, заполненный водой, а около рва – огромное бирюзовое поляна капусты. Красиво, правда?

Репортаж получился симпатичный, вышел в «Известиях», произвел фурор, его перепечатали некоторый чувашские СМИ.

Через пару годов я еще оказался в тех местах – уже по второй теме. Цивильский место знаменит своим кустарным промыслом – изготовлением валенок. тогда довольно деревень, где их валяют в каждом третьем дворе. опять одна треть местных жителей выращивает овец и бьет шерсть, а остальные возят валенки на север и сбывают там нефтяникам.

У героев своего нового репортажа я поинтересовался, как там фермер из Вурумсюта, и услышал печальные известия. Выяснилось, что опосля моего репортажа крепкого чувашского мужика как подменили. Став местной знаменитостью, он внезапно забросил фермерство и как вкопанный на путешествие тотальной борьбы зa справедливость. прежде просто писал везде жалобы, после решил избраться в райсовет, выборы с треском проиграл, совершенно обозлился и превратился в местного дурачка.

Ходит сейчас по кабинетам, со всеми ругается, лишь что – обещает натравить на обидчиков журналистов.

Случай второй. Вторая жена нулевых годов, посёлок Курск. Отец-одиночка написал в редакцию душедробительное письмо: житье-бытье не мила, баба умерла, вот уже десять годов тяну на себе девятерых детей, силы на исходе, чиновники сволочи, государству на все плевать, истинно снова и дискриминируют нас, отцов-одиночек, по сравнению с одиночками-матерями. Дай, думаю, помогу мужику, вместе выясню, что там зa гендерные перекосы на местах.

Мужик оказался правда человечищем: квартирка малогабаритная, Но опрятная, существование бедная, Но достойная, благодетель бьется зa счастье своего потомства, как бычара навстречу тореро. опосля смерти супруги он удивляться до выбором: продолжать трудолюбивый и видать своих детей только по ночам или же разоряться на скудное пособие, Но работать их воспитанием.

«Я решил так: пусть я буду нищим отцом, Но при всем том отцом, и это будут мои дети, а не «домашние беспризорники», – сказал мне в то время человечище.

Репортаж получился симпатичный, вышел в «Известиях», произвел фурор. Прицепом к нему мы опубликовали банковские обстановка отца-одиночки, и вскоре на несчастное династия пролился тропический милый ливень. Суммы пожертвований варьировались от тысячи до полумиллиона рублей. Одна крупная индустрия купила для старших дочерей две квартиры в новом доме. Я порадовался и зa них, и зa их папу, и даже малость зa себя. 

И неожиданно сквозь пару месяцев звонок. На том конце провода – женщина, с которой около нашего отца-одиночки опять в моей приезд тайный складывались отношения, действие шло ко второму браку. Скромная труженица, работает вагоновожатой, два почти что взрослых дочерей, апартамент в общежитии. Выяснилось, что опосля моей публикации ее бес двух минут мужа как подменили: он стал злой, жадный, выгнал бедную женщину из дому.

И в настоящее время около журналиста, кто все это устроил, по ее мнению, употреблять единственная мочь исправлять свою вину – это извещать к тому же 1 репортаж, на сей раз не про отца, а про мать-одиночку. И непременно с реквизитами. что бы ей тожественный дали денег, а ее дочерям – квартиры. целостный луна мне пришлось владеть по телефону глухую оборону, отбиваясь от обвинений, требований и даже ультиматумов. 

История третья. Тамбовская область, обычная деревенская школа, картина около апокалиптический. В школе работает потрясающая учительница, преподает немецкий язык, держится как леди. Все дети в этой школе делятся на трудных и донельзя трудных, Но учитель бьется до последнего зa судьбу каждого ребенка.

Одного из «просто трудных» зовут Сережа: отца нет, мать алкоголичка, повитуха одной ногой в могиле, а около пацана мечта, которую ему успел привить паки дедушка – случаться военным. что бы он на правах сироты смог налог документы в Суворовское училище, учитель накатала по району три тысячи километров на велосипеде – выправляла документы. Но старания оказались тщетными: абитуриента бес связей и блата зарубили под надуманным медицинским предлогом.

В момент отчаяния учитель написала записка в редакцию. господство вызвало меня. Я на тот момент уже прочно усвоил, что писатель не обязан пособлять людям. Ни к чему хорошему не приводит вмешательство лукавого демона удачи в наследственный ходьба вещей.

Все медийные истории об униженных и оскорбленных, которых надобно безотлагательно облагодетельствовать, все сюжеты о несовершеннолетних Ромео и Джульеттах, для которых нуждаться этот же час исполнять уклонение из закона, все героические эпосы про вундеркиндов, которых надо безотлагательно поставить в 1 шеренга с Пушкиным и Моцартом, В любое время заканчиваются одинаково печально. Даже зрелая человек бывает не способна справиться с обрушившейся на нее заслуженной славой. Что быстро утверждать о героях слезоточивых ток-шоу для домохозяек. 

Общественное забота приходит в их положение внезапно, как торнадо, ломает личность, опустошает душу, а после пять минут уходит и не возвращается больше никогда.

В тот раз меня при всем том уговорили поехал в Тамбовскую область. Репортаж получился симпатичный, вышел в «Известиях», произвел фурор. 

Судьбой Сережи заинтересовался самопроизвольно умный обороны, дал команду обманывать повторную медицинскую экспертизу, прислуга стал курсантом лучшего из Суворовских училищ – московского. Но что свободно достается, то свободно теряется. В Суворовском он не доучился, вернулся в Тамбов, не скатился на земля лишь только благодаря героической учительнице немецкого. Год вспять о нем пришли хорошие известия: работает, завел девушку, тяжба соглашаться к свадьбе.

На прошлой неделе мне сообщили, что Дима осужден на 4,5 возраст по наркотической статье – незаконное хранение и заготовление к сбыту. Скорее всего, вляпался по глупости. Скорее всего, дозволено было дать парню условное. учитель немецкого воспринимает случившееся как свою личную педагогическую трагедию. Но мне-то известно, который на самом деле возражение во всем этом. 

Недавно на одном мастер-классе меня в дежурный раз спросили: «За какие темы вы не возьметесь никогда»? Раньше я в таких случаях говорил всякую ерунду. нынче я будто знаю возражение на сей вопрос.
Источник: http://publizist.ru/blogs/107563/10204/